Чудо-сад в поселке Вырица

Калитка внезапно распахивается и из нее выбегает большущая собака. Ее старается удержать за поводок человек в комбине­зоне и старой, примятой шляпе. Но это не так-то просто, и приходится бежать за собакой во всю прыть. С сомнением переглядываемся: вряд ли это Тетерев, к которому мы приехали сюда, в Вырицу. Когда семьдесят восемь, так не побежишь.

В саду у дома нас встретила Юлия Кон­стантиновна, его жена. Селекционер, кандидат сельскохозяйственных наук Катинская. Ее сорт садовой земляники Фестивальная, один из са­мых популярных у садоводов, разошелся по всей стране. Приветливо поздоровалась и ска­зала, что муж сейчас вернется, пошел про­гулять собаку. Ничего себе «пошел», молодой бы за ним не угнался.

Скоро вернулся Филипп Кузьмич. Энергич­но пожал нам руки, спросил, как доехали, не хотим ли отдохнуть. Мы осмотрелись. По­ходить по такому саду, послушать человека, который работал с Мичуриным,— лучше любо­го отдыха.

Здесь на каждом шагу — чудеса. Оказы­вается, поздоровались мы с хозяином дачи не под обыкновенной рябиной, а рябиной-лабора­торией. Вся она увешана пробирками, этикет­ками. На дереве множество прививок разных культур: 16 сортов яблони, 22 сорта груши, кроме того, японской и обыкновенной айвы, аронии, ирги, двух видов боярышника и дру­гих, но только семечковых. Ученый хочет уточнить, насколько они совместимы.

Хозяина этого необычного сада, последовате­ля Мичурина, доктора биологических наук Ф. К. Тетерева особенно интересует отдален­ная гибридизация. И в саду есть веществен­ное подтверждение этому. Подходим к виргин­ской черемухе. Вглядываемся, но что-то не видно знакомых черемуховых кистей с ягода­ми. Вместо них на длинных черешках, собран­ных воедино, по-четверо сидят крупные плоды. Это же черешня, вернее, гибрид ее с черемухой! Первый успех. Кисть пока не как у черемухи, но уже и не как у черешни, висят не по два, а по четыре плода. В дальнейшем селекционер снова привьет на гибридную черемуху черешню, а потом опылит черемухой. Возьмет от севе­рянки зимостойкость, а от южанки массивность плодов и вкус.

Персик. Мало того, что это сугубо южное растение плодоносит под Ленинградом, внутри вкусного плода не обычное толстокорое, с из­вилинами зерно, а миндальный орешек.
Разными приемами хозяином сада выведено еще одно чудо-деревце. По виду — яблонька, да уж очень красна. Но нет, все-таки яблонька. Назвал он ее — точнее не придумаешь: Пионерочкой. Это прекрасный карликовый клон, рано зацветает, уже на третий год. У яблоньки красные не только кожица плодов и мякоть, но и побеги, прожилки у листьев, кора, даже луб под корой. И цветки весной бывают не бело-розовые, как всегда у яблонь, а тоже красные, как пионерский галстук.

Однажды ему удалось получить и красномясую грушу, жаль, не сохранилась.

Филипп Кузьмич человек увлеченный, гово­рит о своих работах с азартом, но приходится прерваться — Юлия Константиновна зовет нас всех к самовару. Чай пили с пряниками. Фи­липп Кузьмич взял один, повертел в руках и улыбнулся: «Этот бы пряник да в мое детство!»

Уже свершилась революция, шла граж­данская война, Россия голодала. Бес­призорники то в одном, то в другом месте ныряли в толпу, надеясь чем-нибудь по­живиться. А на рынках тетки и дядьки из деревень торговали продуктами. На них-то в особенности зарились оборвыши. Они устраи­вали на торговые ряды форменные налеты. Стая пацанов опрометью неслась мимо при­лавков, хватая на лету все, что удавалось, оставляя неповоротливых торговок с раскры­тыми от удивления ртами.
В компании этих «бегунков» был и Филя Тетерев. Родился он в Бердянске в семье, где было десять детей. Учился парнишка в церковно-приходской школе и слыл способ­ным, но за неуемную любознательность был бит батюшкой неоднократно.

Потом мальчик стал учеником в типогра­фии, хотя он еще и не доставал до наборной кассы. После был курьером в конторе. Семья жила голодно, и ему нашли «хлебное место» — пастухом. Однако кончился сезон, а приткнуть­ся Филе было некуда. И пошел он бродить по белу свету. Дошел до Харькова, а оттуда «зайцем» добрался до Москвы. На вокзале познакомился с ребятами, которые беспризорничали, ночевали в котлах… Так, в 12 лет он стал «бегунком». Вместе с другими пацанами не раз попадал в колонии.
Однажды в Покровский приемник, куда он попал для определения места очередной «от­сидки», приехали Н. К. Крупская, заведующая Московским отделом народного образования Калинина и ее заместитель Яворская. Послед­ние возглавляли и детскую чрезвычайную ко­миссию ВЦИК. Они беседовали с беспризор­никами. Тут Филя и говорит: «Нас здесь за решеткой держат, а я раньше даже курьером был». «И ты, маленький, работать хочешь? — спросила Яворская,— давай к нам». И взяла его в МОНО. Вскоре его пристроили на биологи­ческую станцию юннатов в Москве.

Тут он впервые начал заниматься опытами с растениями. Как-то раз привил на картофель помидор, на него баклажан, а на это растение — перец, затем петунию, душистый табак, потом еще раз помидор и закончил «многоэтажку» тем же картофелем. Все это происходило в теп­лице, так что успевал прививать на прижив­шиеся черенки. О способном юннате тогда даже в «Комсомольской правде» написали. «Чудеса не только в решете, но и в горшке» заметка называлась.

На Вырицу давно опустилась ночь, но это — почти не чувствовалось: была пора бе­лых ночей. Филипп Кузьмич и Юлия Константиновна работали в саду чуть ли не до первых петухов. Участок большой, а помощ­ники — дети и внуки — наезжают только по выходным. Так что, можно считать, на плечах их двоих держится чудо-сад. Не так-то просто выкроить время для исследовательской работы. Но ученые и на пенсии ученые. И сейчас эти два известных селекционера выводят новые сорта, готовят их к госсортоиспытанию, забо­тятся о внедрении. Так же тщательно, как в прежние годы, ведутся записи, анализируют­ся результаты. Не отрываются и от производ­ства: помогают совхозам проводить апробацию новых сортов.

На следующее утро после нашего приезда, _ хотя и встали мы рано, хозяев застали уже за работой. На столе в саду под огромной разлапистой елью лежала папка, ко­торую Филипп Кузьмич приготовил по нашей просьбе. Тут были реликвии.

Мы перебирали пожелтевшие листочки — письма И. В. Мичурина, вырезки из газет, ста­рые документы, выцветшие от времени фотографии. На одной из них Мичурин со своей верной помощницей племянницей А. С. Тихоно­вой, ее мужем Н. Н. Тихоновым и Ф. К. Тетеревым. На другой фотографии Мичурин в белой рубашке и фуражке с высокой тульей сидит у стола, рядом стоит молодой человек в косово­ротке — Тетерев.

После станции юннатов были трудные годы учебы. Тимирязевская академия, куда он по­ступил по рекомендации Мичурина. И все эти годы Иван Владимирович не забывал о своем ученике.

Читая письма Мичурина к Филиппу Кузь­мичу, чувствуешь, что относился он к нему да­же с нежностью и очень доверял. В письме своему секретарю А. Н. Бахареву Мичурин просил все интересное (имелись в виду расте­ния) передавать в Козлов с Тетеревым: «Если Филятка сам привезет, я буду спокоен».

Задумает Мичурин скрестить лесную рябину с боярышником, рябину с мушмулой, грушу с яблоней или что-то еще — поручает это дело именно Тетереву. Тогда-то и заинтересовался Филипп Кузьмич гибридизацией. Здесь нельзя было ориентироваться на привычные методы, ведь речь шла о создании принципиально новых растений. Вывести гибриды само по себе уже непросто, но нужно, чтобы отдаленные гибриды, чаще всего бесплодные, давали по­томство.

Документы об экспедиции. В 1932 году Наркомснаб и станция Мичурина отправили на Дальний Восток экспедицию, которую возгла­вил 26-летний Ф. К. Тетерев. Цель ее была на первый взгляд необычна — найти там, на месте, естественное сырье для кондитерской фабрики во Владивостоке, а точнее для цеха, производившего карамель на экспорт. Кара­мель в ту пору готовили на искусственной эссенции, а сырье для начинки (абрикосы) во­зили за 10 тысяч километров из Средней Азии по Турксибу.

Задание экспедиция выполнила успешно. Для начинки предложили актинидию, смешан­ную с тыквой, которой на Дальнем Востоке выращивали много. Анилиновый краситель для так называемой конфетной рубашки за­менили естественным — из жимолости, ли­монника, той же актинидии. И вскоре цех стал выпускать вкусную, разноцветную кара­мель. Темно-вишневый и фиолетовый ее цвет — от жимолости съедобной, красный — от ли­монника. На японских и американских рынках эта карамель заняла первое место. Ее предпочи­тали конфетам с химическими красителями.

Вернулся в Козлов Филипп Кузьмич с мно­жеством семян и растений дальневосточной флоры. Но особо обрадовался Иван Владими­рович актинидии аргуте. В уссурийской тайге Тетерев нашел эту сорока метровую лиану, обвивавшую могучий корейский кедр. Приш­лось для нее специальную теплушку во Вла­дивостоке брать. Стала эта лиана экспонатом мичуринского музея.

Надо сказать, что с лимонником, актинидией и жимолостью Мичурин работал давно и счи­тал, что у этих растений большое будущее в садоводстве. Его предвидение сбылось. Филипп Кузьмич создал многие формы и сор­та: 27 — актинидии и 30 — жимолости.

Мы так увлеклись материалами из ста­рой папки, что не заметили, как в саду появились новые гости — приехали научный сотрудник Свердловской плодово-ягодной опытной станции и агроном Красноуфимского плодопитомнического совхоза за черенками жимолости. Прислушиваемся к раз­говору: Филипп Кузьмич рассказывает о своем способе окоренения черенков. Он не сложен. Садовод ставит в полутень небольшие дере­вянные ящики высотой в две ладони, наполо­вину заполненные влажным песком, сажает в них черенки и накрывает стеклом. Все дело в том, что между песком и стеклом расстояние лишь в одну ладонь и в таком пространст­ве черенкам создается наиболее благоприятный микроклимат. Филипп Кузьмич предполагает, I что причина неудач многих садоводов — в использовании для этой цели парников и теплиц.
Слишком большое воздушное пространство — не лучшая среда для окоренения.

Пожалели, что рановато приехали — на жи­молости лишь завязи плодов, на актинидии — бутоны. Знаем, многих садоводов-любителей за­нимает вопрос, как определить пол этих ра­стений, ведь они бывают мужские и женские. Оказывается, как объяснил нам селекционер, обе культуры первые два-три года пол могут менять, и не единожды. Многие плодоводы считают пестролистность у актинидии призна­ком мужского растения. Филипп Кузьмич с этим не согласен. Он показывал нам — концы листьев белые, а растение — женское. А вот по бутонам их можно распознать: они чаще одиночные у женских растений, а у мужских — по 3—4 в кисти.

Его жимолости… По названию сортов можно судить о душевных привязанностях ученого-се­лекционера. Любит он Ленинград, давно счи­тает своим родным городом и в честь него назвал Ленинградским лучший, по его мнению, сорт с абсолютно сладкой ягодой, Избранница и Юля — это в честь жены. Кстати, плоды Избранницы созревают в июне и не осыпаются до сентября. У этого сорта очень длинная ягода, в какой-то момент она разделяется надвое. Сорт урожайный — 2,5—3 кг вкусных ягод получают с куста.
Еще работая у И. В. Мичурина, Филипп Кузьмич обнаружил: жимолость целебна и не раз в этом убеждался. Недавно был такой случай. Пришел он читать лекцию в боль­ницу, а врач, ответственный за это мероприя­тие, его не встретил. Оказалось, лежит с при­ступом печени в своем кабинете. Лекция как раз была о дальневосточных растениях и Тетерев прихватил с собой для демонстрации приготовленное по собственному рецепту что-то вроде варенья. Этого снадобья он и дал заболев­шему врачу: всего одну ложку, размешав в ста­кане воды, и наказал выпить маленькими глот­ками. Спустя четверть часа, боль исчезла.

Жимолость помогает и в других случаях. Например, 10—15 ягод снимают изжогу. Бла­готворно сказывается она и на сердечной дея­тельности.
Гости из Свердловской области увозили при­готовленные для них Тетеревым более тысячи черенков для размножения. Хозяева придир­чиво изучали расписание самолетов и поез­дов — беспокоились, как быстрее и надежнее доставить нежный груз до места.

Филипп Кузьмич и Юлия Константиновна заботливы ко всем приезжающим, но к красноуфимцам у них особое отношение.

Во время Великой Отечественной войны институт, где они работали, был эвакуирован именно в Красноуфимск, и там Юлия Кон­стантиновна с четырьмя детьми прожила труд­ные военные годы. Она долго не знала, что с мужем.

Перед войной Филипп Кузьмич заведовал от­делом плодово-ягодных культур ВИРа и про­водил работу на Павловской опытной станции. Нет, никогда ему не забыть, как спасали кол­лекцию при наступлении врага. Спешно погру­зили в автомашины наиболее ценное и в Ле­нинград. Путь недалекий, но потребовал от всех мужества. Вражеские самолеты с бреюще­го полета поливали их пулеметным огнем. Кол­лекцию они все-таки доставили до места на- ! значения.

Еще до эвакуации института Филипп Кузьмич пошел в райком записываться добро­вольцем на фронт. Поначалу не брали — бронь у него была до конца войны, но Тетерев настоял на своем. Был он минером-подрыв­ником, автоматчиком, пулеметчиком. Не раз смерти в глаза смотрел. Но не о своей жизни думал, мучило до отчаяния другое: получил сведения, что пароход, на котором должна была эвакуироваться семья, потоплен. И только спустя время, уже работая в Свердловске, узнал, что жена с детьми в Красноуфимске.

После войны — снова Ленинград, ВИР. Заве­довал отделом и одновременно был директо­ром Павловской опытной станции, руководил восстановлением коллекции, уничтоженной фа­шистами. Работа над монографией. Вот она перед нами: «Черешня и ее биология, основы осеверения». По существу, это его докторская диссертация. Сейчас мы сидим в тени ели и воочию видим эти осеверенные черешни. Хотя соку еще не набрали, но уже ясно, что она будет крупной. И об урожае уже можно догадаться — деревья прямо-таки осыпаны плодами.

Мичурину в свое время удалось продвинуть эту культуру на 600 км севернее Киевской области — до Козлова, а ученику его Ф. К. Те­тереву — еще дальше, до Ленинграда. Пробуя однажды привезенную кем-то в Козлов южную черешню, Иван Владимирович говорил: «На­ша, Филя, слаще, а?!»

Филипп Кузьмич продолжил дело своего учи­теля. В плодах его «северянок» 22—24 % са­хара. Черешня на юге кончает плодоносить в первых числах июля, а его сорта дают плоды в июле и августе, что само по себе — явление необыкновенное. Черешня — культура корот­кого дня. А под Ленинградом светлое время ле­том долгое. Дерево растет и растет, почти не зная ночи, и к зиме ветки не успевают одре­веснеть. Это и нужно было преодолеть, на что у ученого ушли годы кропотливого труда. За эту работу Филипп Кузьмич был удостоен Го­сударственной премии.

…В последний раз обходим чудо-сад. Вот каштан под окном. Его хозяин посадил, чтобы ветви каштана заглядывали в окна кабинета. Так было у Мичурина… А эти три дуба посажены в честь рождения внуков… Огромная клумба «букет Юлии». Филипп Кузьмич вы­садил здесь такие цветы, чтобы жене в любое время было чем любоваться. Одни цветы сме­няют другие… Вот сад в саду — растения, подаренные теми, кто приезжал к нему в Вырицу.

Откуда черпает силы этот неугомонный че­ловек? Ведь за прошедшие годы так много сделано. Сотни с лишним сортов плодовых и ягодных культур.